Интересуюсь, написана ли первая строчка — ведь одни авторы пишут с середины, другим необходимо оттолкнуться от яркой, отточенной фразы. Да, написана. Авен начнет с искушения. С де­вяностых, когда «искушение зажить по-новому разливалось в воз­духе, сочилось из всех щелей, перекрашивало и переозвучивало окружающий мир». Когда все недосягаемое ранее вдруг оказалось возможным — только протяни руку. С непреодолимого соблазна быстро стать богатым и сильным. Любой ценой. Символом этого неодолимого влечения стал Березовский.

• Мне иногда казалось, что он специально заставляет поверить, что «все позволено», правил нет и следовать обычным представ­лениям о правильном и возможном глупо и неэффективно. И нет такого слова — «нельзя».

Их познакомил в 1975 году Леонид Богуславский, аспирант отца Авена, профессора и члена-корреспондента АН СССР, спе­циалиста в области вычислительной техники. Мамой Богуслав­ского была писательница Зоя Богуславская, отчимом — Андрей

Вознесенский, первый поэт, которым Авен всерьез увлекся — в шестнадцать. Золотые мальчики, гламурная московская интел­лигенция. У Вознесенского-Богуславской дома, в сталинской вы­сотке на Котельнической набережной, пел Высоцкий, Новый год там отмечали Майя Плисецкая с Родионом Щедриным… Яркий и харизматичный Березовский, предприимчивый выпускник Лестеха, был на пять лет старше Леонида и имел на него большое влияние. Был ментором в смысле карьеры и жизни вообще, у них даже была одна машина на двоих.

• Со мной Борис сначала хотел познакомиться потому, что я был сыном своего отца, — признает Авен.

Борис намеревался продвинуться по научной линии и жадно искал расположения Авена-старшего. Мама Петра Олеговича вспоминала, как однажды, когда Березовскому не дали премию Ленинского комсомола, он пришел к своему другу (Авен был на девять лет младше) и немедленно уединился на кухне с его отцом, обсуждая, как бы сделать так, чтобы премию получить.

Потом дружили уже вдвоем, без папы. С байками из разряда тех, которые потом под оглушительный хохот пересказывают на днях рождения. Вместе ездили в Тольятти за автомобилями.

У Березовского уже тогда были связи на АвтоВАЗе, и друзьям по­обещали по шикарной 93-й модели цвета «брызги шампанского». Они набрались мужества лично гнать машины домой — по до­роге от Тольятти до Москвы свирепствовали бандиты, время было такое. Но когда приехали на завод, оказалось, что вместо брызг шампанского им уготован цвет детского горшка. Ругались, перекрашивали. Потом Авен на этой машине уехал в Австрию, в Лаксенбург — работать в Международном институте прикладно­го системного анализа. Следующую машину — Fiat Tipo — он тоже купил у Березовского на ЛогоВАЗе.