Как проходят будни молодой мамы? Во многом приходится себе отказывать?

Во многом, но по-другому и быть не мо­жет. С момента появления Евы я живу с ней нераздельно: это касается и груд­ного вскармливания по требованию, и постоянного с ней телесного взаимо­действия. Самое главное — это пе­редаваемое мною ей чувство близости и защищенности. В этой си­туации просто принять го­рячий душ — уже великое счастье (улыбается). Иног­да, когда «круговорот детей в приро­де» — я имею в виду еще и мою стар­шенькую Полину — доходит до апогея и взрыва мозга, во мне просыпается «де­моническая женщина», готовая ряв­кнуть: «Немедленно всем спать! Я уста­ла!» Но себе, такой яростной, я зажимаю рот, достаю свое отнюдь не бесконечное терпение и вытаскиваю себя, как барон Мюнхгаузен за волосы, к новому уси­лию быть хорошей мамой.

Как бы вы все-таки определили свою сте­пень свободы?

Я полностью следую за младенцем. Ева сейчас определяет все главное в мо­ей жизни. Я всегда начеку: если про­снется, если будет искать грудь и вол­новаться? Ребенка, например, в первый месяц жизни невозможно чем-то от­влечь, заинтересовать, он больше в се­бе. Поэтому ответить вовремя на зов малыша, полностью следуя его жела­ниям, очень важно. Держать на руч­ках, обнимать, петь песенки, гладить, ловить его взгляд и разговаривать с ним, дать возможность ребенку лежать на маме или рядышком спать, обняв грудь двумя ручками и уткнувшись в нее личиком. Тог­да ты радуешься, что твое чадо отдыхает, что у него бу­дет больше сил, больше здоровья, больше радости. Мои будни проходят в круговерти кормлений, укачиваний, купаний, гуляний, массажей и зарядок (улыбается). Могли бы сказать, что жизненный план по детям выполнен? Родители меня уже считают героиней по выполнению, как вы сказали, «жизненного плана по детям». Но я бы в этом вопросе не была столь категорична. Конечно, больше трех детей, при желании остаться в профессии, представить себе сложно, но тут уж как Бог даст. Согласны ли вы с тем, что материнство — главное пред­назначение женщины?

Главное предназначение женщины — это любовь.

И в этом смысле любовь к ребенку может быть тем, что придает женщине смысл жизни. Но есть люди, полно­стью отдающиеся служению делу, не позволяющие себе иметь не только ребенка, но даже семью. К такой жер­твенности по-разному можно относиться, но она заслу­живает уважения. Часто это люди искусства, мыслите­ли, философы.

Но это не ваше?

Не мое. Семья, чувство своей реализованности как жен­щины, что я люблю и любима, что я мама, — вот что яв­ляется для меня огромной ценностью. Никакой проект, никакая профессия не могли бы заменить пустоту вну­три. В периоды, когда я была одинока, на сцене могла выжигать искру, фонтанировать. Но ни один спектакль или съемочный день не перекрывали одиночество и ду­шевную пустоту. Я не становилась счастливой, напро­тив, меня угнетала бессмысленность и безрадостность существования. А потому ощущение, что я жена и мама, мне абсолютно необходимо.

Правда, что ребенок не очень интересен его от­цу до тех пор, пока не может общаться и полноценно реагировать?

Я могу показаться резковатой, но, по-моему, папа, ко­торому младенец неинтересен, или недоразвит, или у него оглохшая душа. У меня здесь с мужем полное сов­падение. И папа Полины удивительно чутко относил­ся к нашей дочери с первых мгновений ее жизни. Кста­ти, заинтересованность должна быть еще и позитивно направленной, гармонизирующей малыша. Без обще­ния папы с чадом с самого начала последующие от­ношения могут оказаться неполноценными и менее доверительными.

Как вы относитесь к присутствию супруга на родах?

Положительно. Для меня это было и важным, и симво­личным. Мера участия и включенности определяется индивидуально и по ситуации. Но причастность муж­чины к сугубо женскому делу, родам, способна многое в нем перевернуть. Для женщины присутствие и соу­частие любимого человека в самый важный и сложный момент ее жизни очень важны.

Как ваша старшая дочь воспринимает малыша?

Поля играет в «беременную маму» уже давно. И мое но­вое положение она восприняла органично и позитивно. Она очень ждала сестричку, относится к ней трепетно и нежно. Исполняет ей свои вокальные импровизации, разговаривает, гладит, целует пальчики. В общем, дела­ет все, что и ее мама.

Как избежать ревности с ее стороны?

Ну, здесь мы двигались с разных сторон. Сама ситуа­ция, конечно, для Поли очень изменилась: раньше ма­ма принадлежала только ей, а сейчас подавляющая часть времени и внимания отдана Еве. Поэтому вопро­сы: «Мама, ты меня любишь?», «А кого больше, меня или Еву?» — звучали. Они передавали ее озабоченность и эмоциональную нехватку моего участия в общении с ней. Пожалуй, самым действенным для понимания новой ситуации стали сказки-истории, которые ей сочи­няет и, как правило, рассказывает на ночь мой папа. Вся нравственная проблематика сложных переживаний, ревности там развернута удивительно интересно и по­нятно для Поли. Апофеозом, конечно, является момент, когда она останавливает папу и говорит: «Деда, а можно я дальше продолжу?!» После этого точно и искренне до слез излагает смысл того, что ее волнует. Это Полю успо­каивает и упорядочивает мир ее души. А мы продолжа­ем жить и ждать новых вопросов и вызовов от ребенка, познающего наш сложный взрослый мир.

Можно ли ждать от Полины помощи в воспитании ре­бенка? Свалить на нее какие-нибудь дела?

В моей жизненной ситуации я возлагаю на нее большие надежды (улыбается). Полина — очень откликающая­ся и деятельная девочка. В игре она уже тысячу раз пе­ревоспитала всех своих кукол и направила их на путь истинный (смеется). Просто главным сейчас является мое участие в жизни Евы. Да и у Полины непростой пе­риод — в рамках семейного образования она начала ос­ваивать программу первого класса, кроме того, занима­ется изобразительным искусством, музыкой, танцами и французским языком.

Скучаете ли вы по работе и когда к ней вернетесь?

Я нахожусь в драматической ситуации, потому что дико сложно совместить два любимых и одновременно проти­воположных мира: мою профессию и мою семью. Конеч­но, рабочий график ноября меня бодрит. Моноспектакль «Неосторожная актриса» на сцене Театра им. Вахтангова, спектакль «Собака на сене» в Театре Сатиры, съемки но­вого проекта… Скучать не приходится. Тем более что Ева всегда «играет и снимается» со мной (смеется).

Актрисы любят рассказывать, как они снимались бере­менными, стойко перенося все сложности процесса, а об этом никто не знал. Даже режиссер. Как это было у вас?

Более смешными стали мои съемки на восьмом месяце.

Все, наоборот, знали, что я бе­ременна, и должны были ме­ня так снять, чтобы секрет рас­крыт не был. В основном удалось снять ноги и мельком крупный план (смеется). А на раннем сро­ке, во время съемок пилота се­риала «Гимнастки», я поняла, что связанные с моим положе­нием странные желания очень отвлекают от работы. То хоте­лось солененького, то сладень­кого, то принять необычную по­зу, то просто лечь и ни о чем не думать. Благо, в «Гимнастках» не нужно было самой демон­стрировать элементы из худо­жественной гимнастики. А вот в первый раз, когда носила По­лю, выполнила пару пируэтов и прыжков-падений в спекта­кле «Слишком женатый таксист» и после этого с тонусом попа­ла под капельницу. Образумив­шись, пошла заниматься бо­лее важным делом — готовиться к родам.

Будут ли съемки «Гимнасток»?

Пилот снят. Не хочется забегать вперед, скажу только, что меня на роль тренераутвердили. Будете в кадре лупить спортсме­нок и орать на них?

Спорт великих достижений, как и балет, без таланта и жер­твы невозможен. Заданный на­шей школой художественной гимнастики профессиональ­ный уровень таков, что обыч­ным образом достичь высокого результата невозможно. Нужны сверхусилия. У тренера появля­ется не просто работа, а миссия вести воспитанниц к выдающе­муся результату. И удерживать его. Разве это возможно без стальной воли, без столкно­вения любви и жесткости? Кстати, на тренировках я не видела, чтобы спортсменок лупили, но критерии и тре­бования в работе с ними — только для героев.

В жизни повысить голос можете? Накричать на ребенка?

Нет. Никогда не повышаю голос на ребенка. Крик и уг­розы порождают только страх. Детская душа сжимает­ся, и чадо просто перестает понимать, чего от него хо­тят. А потом, когда взрослому надоедает кричать, он от собственной беспомощности начинает ребенка покола­чивать. Страшнее, когда в результате такого горе-мето­да малыш при взрослом ведет себя идеально, из-за бо­язни наказания, а без него — отрывается по полной.

В нашем кино как-то так выходит, что пик востребо­ванности актрисы — 20-40 лет. Дальше — как повезет. Не будем о грустном. В профессии всегда нужно ставить себе планку выше возможного и работать, работать, ра­ботать. Жизнь умнее, она часто подсказывает нам вер­ный путь. Надо делать свое дело и не крутиться под но­гами у Бога — ему виднее. Ну и есть секреты, которые помогают нам долго оставаться молодыми (улыбается). С этого места поподробнее, пожалуйста.

Конечно, я бы хотела, чтобы у меня была возможность долго принимать ванны и регулярно ходить на массаж, но на это, увы, нет времени. В таком цейтноте важно уделять себе хотя бы несколько минут ежедневно.

Ваша программа-минимум это…

Очищение и увлажнение кожи обязательны! К сча­стью, с тех пор, как я стала лицом Braun, у меня поя­вилась возможность в числе первых узнавать о новых продуктах и испытывать их на себе (смеется). Это по­могает тратить на домашний уход гораздо меньше вре­мени — вот такой бонус для работающей мамы младен­ца и шестилетней девочки, когда в ежедневных заботах не остается времени на встречу с косметологом. Тут бы поспать успеть (улыбается). Даром что благодаря ли­нейке Braun и эффект длится довольно долго. Мое спа­сение сейчас — интернет магазин японской косметики, он отлично помогает искать нужное и, соответственно, экономит время.

Как должна сложиться ваша карьера, чтобы вы потом сказали: жизнь не прошла зря?

Профессия артиста очень зависимая. Многое извне вли­яет на творческий результат и тебе неподвластно. Но, конечно, главное для формирования и развития актри­сы — встреча со «своим» режиссером, именно он создает ее. Я всегда была счастлива, когда такие встречи проис­ходили. В последнем проекте «Неосторожная актриса» работа с моим учителем по Щукинскому училищу, акте­ром Вахтанговского театра Алексеем Глебовичем Кузне­цовым, стала именно таким «карьерным» счастьем. По духовной наполненности и профессиональному разви­тию для меня это мощный шаг вперед. Успешность в развитии карьеры актера сродни переживанию в люб­ви. Надо хоть раз испытать ее силу. А дальше держать этот огонь — удержаться на достигнутой высоте очень непросто.