Попытки возразить возмущали его тем, что сомневаешься в успехе работы под его руководством. Поэтому либо молчишь, либо вяло поддакиваешь. А он, представляете, после такого содержательного разговора со мной (на эту тему я была, оказывается, его первой собеседницей) пошёл и растрезвонил всему отделу, что я еду выбирать машину и дачу в целях приобретения «на деньги Нобеля». Сообщил всем: «Рита попросила меня помочь определиться с авто. Я не отказал, тем более, что нето у меня сосед механик».
Все справедливо решили, что я чокнулась. Деликатно ходили ко мне справляться о самочувствии. Я им говорю:
— Погодите, и вы засобираетесь за дачами и авто. Я попросту была первой в ряду собеседников на эту тему.
Так и произошло.
— Знаете, Рита, — сообщает мне как-то Крюгер, — Света оказалась сознательнее вас и решила большую часть суммы передать в детский дом, а на оставшуюся купить кооператив, чтобы жить самостоятельно. Говорит, что лихачить женщине за рулём небезопасно. Да и в случае необходимости вы её подвезёте, вы же недалеко друг от друга живёте. Вы, конечно, не откажете ей в случае чего, учитывая её благородный поступок?
Что на это отвечать?
— Не откажу, — лепечу.
— Что-то без большой охоты, вижу, вы будете это делать, — упрекает меня Глеб Александрович.
В это время проходит мимо Светка, он ей кричит:
— Светлана Николаевна, Риточка готова подбросить вас до дома на авто, имейте в виду.
Светка в конце рабочего дня подходит, спрашивает, на чём я собираюсь её подбросить: сама разбогатела или кавалер завёлся? И смех, и грех. О своих планах помещения «капитала от Нобеля» она узнала от меня, заявив, что если бы и получила премию, то шиша с два отдала бы кому бы то ни было, пусть бы на это Крюгер сам раскошеливался, а она не прочь и сама «полихачить» за рулём.
Ладно бы он ограничивался такими разговорами в нашем кругу, но он переносил их и на посторонних людей. Как-то пригласил нас, троих молодых сотрудниц отдела, погулять в парке. Девчонки не пришли, опасаясь, что он их осрамит своими выходками, а я припёрлась, не ожидая, что окажусь с ним один на один. Вернее даже, не один на один. Он пришёл с каким-то экзальтированным молодым человеком. Надо сказать, что Глеб Александрович был озабочен нашей личной жизнью, вернее, её отсутствием, и предпринимал неуклюжие попытки её наладить. Это было очень трогательно, но мы оказывались всегда в неловкой ситуации.
Вот и на этот раз. Он хотел парню на выбор нас представить, а пришла я одна. «Ну что же, — заявляет Глеб Александрович, увидевший меня одну, знавший множество пословиц и поговорок, но не умевший их употреблять, — на безрыбье и рак рыба». После такого эффектного представления гуляем мы втроём по парку. Он меня экзаменует: это какое растение? Из какого семейства? Это какой жук? И так далее- демонстрирует молодому человеку мои обширные знания. Сели на лавочку, этот юноша и спрашивает:
— За разработку какой темы вы получили Нобелевскую премию, Рита?
Я чуть с лавки не свалилась. А Крюгер тут же за меня отвечает: за такую-то.
Молодой человек продолжает:
— Вы такая молодая, а уже находитесь на высшей ступени научного достижения. Я очень горд, что вы удостоили меня своим вниманием. Для меня это — большая честь.
Лепечу что-то о том, что, собственно, премии как таковой ещё нет. Не могу же я при Крюгере заявить, что всё это — плод его разудалого воображения. А Глеб Александрович перебивает меня:
— Риточка, само вручение — чисто техническая процедура, не лишённая, конечно, шика и блеска, потому и привлекательная. Не волнуйтесь, шведы не подведут. Не станут же они ронять свой престиж и, огласив список лауреатов, элементарно их обманывать. Они заботятся о своём реноме. Не волнуйтесь, Рита, за шведов, шведы не подведут. Это вам не наш профорг, который громогласно с трибуны на собрании огласил список премированных десятью рублями в честь годовщины Октябрьской революции, а годовщина давно миновала, но червонца своего никто так и не увидел. Шведы — это не наш профком.
И начинают с юношей меня наперебой успокаивать и убеждать друг друга в том числе, что «шведы не могут с нами так поступить, хотя они и держат на нас зуб за битву под Полтавой, но это не цыгане, в конце концов, или китайцы какие-нибудь, а тем более — не наш профком».
В итоге они убедили друг друга, что мне не о чем волноваться, что премия будет безусловно вручена. Молодой человек ещё напомнил, блистая знаниями, что присутствие на церемонии требует специальной формы одежды. Глеб Александрович посетовал, что ему придётся шить фрак, предстоят расходы, которые академия едва ли возьмёт на себя, хотя вполне могла бы: такой престиж для неё! Но ведь нет, скажут, чтобы шил на свои, вон сколько деньжищ отхватил, горячился:
— Как только человек, даже вполне заслуженно, получает большие деньги, находится уйма завистников и добровольцев пересчитать купюры в его кармане. А знаете ли вы, милостивые государи-завистники, — с пафосом обращается он к невидимым воображаемым завистникам, — сколько бессонных ночей провёл я, работая над темой? Какой это труд, сопряжённый с риском для жизни? На меня покушение устраивали, угрожая убийством. Чудо, что я уцелел, а не покоюсь на дне Баренцева моря. Так что расходы на пошив фрака вполне может взять на себя академия и даже должна, если уж на то пошло! Вы со мной согласны?
Молодой человек сразу с ним согласился, а я промямлила что-то, будучи уверенной, что в конце прогулки свихнусь заодно со своими собеседниками.
Кстати, не так давно, когда Глаша была ещё худой и имела презентабельный вид, мы ходили с ней на выставки, где я встретила этого молодого человека. Что время делает с людьми! Боже мой! Жалкий сумасшедший старик в бабочке, вычёсывающий своего пуделька. Слава Богу, он меня не узнал. Я бы тоже не узнала его, если бы не большое родимое пятно на щеке. Конечно, прожить жизнь в одиночестве, подобно мне, не очень хорошо. Но когда я вижу некоторых своих бывших поклонников, то радуюсь своему одиночеству. Почему-то все они — полусумасшедшие или полные идиоты, честное слово.
Из коридора, где она часто лежит у двери, играя роль сторожа, приходит, услышав своё имя, Глаша.
— Что, золотая моя, пришла, соскучилась по маме? И я по тебе соскучилась. Пойдём, я тебе вкусненькое дам. Катя, пойдёмте с нами на кухню, будем пить чай. У нас девичник. Хватит говорить о мужчинах.
Из рассказа Екатерины Симиной