И так захотелось свободы! Чтобы не превратиться окончательно в гнусную, мерзкую мегеру. Подруги, конечно, крутили пальцем у виска: «Ну, ты, Вера, дура! Развестись в нашем возрасте? С непьющим, здоровым и работающим мужиком? Не лысым, не пузатым, не гулящим? А ты думаешь, наши нам не надоели? Да глаза просто порой не глядят! Тошнить начинает! Но за спиной вся прожитая жизнь, взрослые дети, отстроенные квартиры. Да и мы, дорогая, моложе не становимся! Ты в зеркало давно смотрелась?»

Ну, и советы: сходи к врачу, подлечи нервишки. Езжай одна на моря. Отдохни от него! В конце концов, сбегай налево! Но коротенько так, чтоб не увязнуть и без последствий, не то пропадешь! Теткам за сорок, знаешь ли, крышу срывает капитально!

Нет. Не хочу. Ни к врачу, ни на море. Ни любовника. Я устала. Хочу быть одна. Надоест? Ну тогда разберемся!

Димка, кстати, не возражал. Даже странно. Согласился: «Да, живем мы паршиво. Собачимся, как на коммунальной кухне».

Вере стало не по себе — муж даже не спорил. Конечно, у них, мужиков, все проще: женится на молодой, родит нового ребеночка и проживет вторую жизнь. Запросто! Ну и бог с ним, зла ему она не желает. В их общей жизни было много хорошего. Пусть будет счастлив! И она будет счастлива одна-одинешенька, в своей норке, со своими привычками. Хочу — халву ем, хочу — пряники, как говорили в известном фильме.

ТАК, ХВАТИТ РЕФЛЕКСИЙ! Вера решительно встала со стула и вернулась в комнату. Книги! Вот что надо перебрать и отобрать. Книг было много, в семье всегда много читали. Она пробегала глазами: Маршак, Чуковский, Барто. Аришка выросла, и их свезли на дачу. Мамины — по садоводству и домоводству. Папины — военные. Димкины — про животных.

Ну и ее любимые, старые. Ранняя Саган, ОТенри, Вера Панова. Она взяла в руки Панову, и на пол вылетела бумажка, застрявшая между страниц. Обычный тетрадный лист, сложенный пополам.