Не дойдя до The Hat Билли Новика, мы обнаруживали себя в El Copitas: без вывески, по звонку, пройти через двор-колодец. Внутри — мескаль, коктейли, Мексика, миксология и гостеприимство хозяев спик-изи. Нет окон и интернета. Мечта. «Ребят, сколько вложили?» — «Миллион». О боги.
Петербургский пазл складывался. Рубинштейна — как Патрики. На Жуковского — вяловато. Хочешь израильского — иди в «Бекицер». За «как всегда» — дуй в «Общество чистых тарелок». Хочешь в «Пуш- кинъ» — тебе в «Палкинъ». Мы узнавали вышедшую из «Дома быта» публику на Петроградке — во «Фриках» и в «Большом баре». Мы все, питерцы и москвичи, повзрослевшие, расходились не позже двух и иногда вспоминали студенческую удаль.
Мы со всем городом взахлеб обсуждали легендарную контору «Форум». Это они сделали возможным в сумрачном городе роскошества Buddha Ваг’а. Это они открыли дорогущий итальянский IL Logo dei Cigni на Северной дороге Крестовского острова, куда ходят в шубах в пол и бриллиантах, а за соседним столом можно увидеть с тарелкой спагетти тех, чьи имена в глянце и не назовешь. Это они, из «Форума», запустили невиданный китайский люкс — Tse Fung, в интерьеры которого, по слухам, угрохали 260 миллионов некитайских рублей.
И вот пришел момент. Сходив поддержать московскую экспансию в раппопортовский «Блок» и проводя вечер за стойкой в новехоньком Hamlet + Jacks, мы почувствовали себя дома. На кухне выкладывал тартар с мороженым из сулугуни наш новый бог: молодой, татуированный, борзый — талантливый Женя Викентьев. Поразивший нас еще работой в «Винном шкафу» и открывший вместе со всеми «шкафовскими» Женями и музыкантом Гамлетом Мовсисяном новое Главное Место Питера — в шаге от местного ЦУМа. Встретив знакомых, договорившись выпить после в El Capitos (а может, на Петроградку?). Сверив карты: «А когда Блинов откроет Tar-tar bar?», «А как тебе «Мечтатели»?», «А до «Конторы» вы доехали? Идите в «Педро и Гомес у Ларисы» который». Пообещав вернуться уже через пару недель.
Питер — это такая сказка про невозможное. Где можно открыть лучший бар на миллион и лучший маленький реет — на четыре. Где искренние ребята затевают искренние места для искренних ребят. Где первые повара дружат, а не поливают друг друга помоями в соцсетях. Где отличное вино в тихом баре может стоить тысячу сто. Где за блюдо, которому благосклонно кивнул бы и Массимо Боттура, ты отдашь сотни четыре. Питер меняется, но он всегда Питер. Питер — это любовь.
Спасибо за бесценную помощь петербургским экспертам Яне Зяблиной, Елене Жанимовой, Саше Гусевой и всем тем, благодаря кому я в Питере так часто.