По моим подсчетам, через час- полтора мы должны были куда-то приехать. Вика ехала через три слона сзади и что-то мне весело кричала, но понять было нереально. А еще минут через десять началось страшное. Оседланная мной скотина без всякого предупреждения, не включая поворотник, дала влево и удивительно быстро пошла на обгон всей группы. Я заорал так, что долетело даже до мамы в Париже. (Она потом подтвердила, что что-то слышала ночью во сне.) Слон, набирая дикую скорость, отрывался от преследования. Скотина неслась не останавливаясь через джунгли, не обращая на сидящего на ней еврейского джигита никакого внимания. Я лежал, вцепившись всеми конечностями, и просил прощения у всех и за все, как в Судный день. Меня хлестали лианы, какие-то листья, на меня что-то падало, или мне так казалось. Сколько этот ужас продолжался, сказать не могу. Вечность? Дольше, намного дольше. Наконец зверь встал как вкопанный, наподобие князя Долгорукова перед мэрией. Я был один посреди джунглей, на спине у гоночной твари, без еды, питья, и вдобавок очень хотелось в туалет. Вокруг, в жутком лесу, все щебетало, шипело, рычало и даже хрюкало.
Первой мыслью было попытаться со слона слезть. Но тут встал вопрос: «Зачем?» Если я каким-то, пока непонятным мне образом, спущусь на землю, то я никогда в жизни не заберусь обратно. А если придется тут спать? На слоне как-то спокойнее. Голодные тигры могут принять меня за детеныша с обрезанным хоботом (что, кстати, в чем-то так и есть) и не съедят. Может быть. Пока что я решил отомстить этому гаду по-нашему и, не слезая, помочился на слона «за все случившееся». Скотина даже ухом не повела. На большее я не решился. Было страшно и тоскливо. Когда-нибудь, ближе к ночи, одному из нас такая жизнь могла надоесть.
Около часа дня мне захотелось развлечь себя. Я полез в рюкзак и нашел пачку куп
ленных вчера в Бангкоке, смеха ради, люминесцентных презервативов с чарующим названием «Карнавал в Рио». От нечего делать я решил их надуть. Мысль о том, что, когда зайдет солнце, их можно будет подсветить фонариком и поисковая группа будет иметь больше шансов найти меня в темноте, мне показалась глупой, но не лишней.
При дневном освещении люминесцентные изделия выглядели подержанными и некрасивыми. Кроме того, качество оставляло желать лучшего: они лопались один за одним.
Когда наконец прибыло тихоходное стадо, картина на полянке выглядела приблизительно так: на спине уставшего слона сидел человек в очках и панамке и с упоением читал карманный вариант Франсуазы Саган «Здравствуй, грусть!» в оригинале, а вся поляна была усеяна рваными гондонами. Первая человеческая фраза, которую я услышал в джунглях, была, конечно, Викина: Скажи честно, Саша, ты просто хотел остаться с этим животным наедине? Иначе как объяснить вот это? — и показала рукой на кучу несостоявшихся надувалочек.