Мы выясняли, кто же стоит за расплодившимися островками «Счастья» в Питере и Москве, кто открывал и закрывал здесь и там идеалистические «22.13». Али Мамедов, взорвавший Питер три- четыре года назад. Начав свой путь с поистине оригинальной идеи сделать место «для себя, для друзей», он вместе с Игорем Белявским придумал те самые милые кафе (первое «Счастье» как раз и появилось на Рубинштейна). Чуть позже Али со товарищи оккупировал бездарно простаивавшую Конюшенную площадь. Самое сердце петербургского золотого треугольника бомбануло: Barbaresco (совместный проект Али с Жераром Депардье), Club Like Ваг, «Любимое место 22.13». Закрытие питерской легенды полгода назад чувствуется до сих пор, народ блуждает в поисках альтернативы. Али консультирует Финкельштейна, старую «Географию» и новый Charlie — и готовит проект Marche. Вдохновившись виллой Ива Сен-Лорана в Марокко, обещает удивить Петербург снова.

Мы следили за поколением поваров-бунтарей: юных харизматичных талантов, бросающих насиженные места в Probka Family, «Гинзе» и прочих ре- стогруппах, мешающих развернуться поварскому гению. Мы заочно молились на Блинова, открывшего с коллегой по цеху DUO. Мы читали интервью, удивлялись, как можно покорить мегаполис местом на двадцать пять посадок с ценником «до пятисот». И как открыть его на четыре миллиона рублей? «В Москве это утопия», — вздыхали мы, восторженно ковыряя латук с бербланом. Здесь это было ре-

Прочитав о том, что Шнуров с женой завели ресторан «КоКоКо», где несут миру фермерство, сезонность, мусс из шпрот и самые фотогеничные десерты на свете, мы часами тупили в инстаграм, отсматривая по тегам сладкую красоту #мамин- любимыйцветок и #кококорн. На поверку «цветок» оказывался тяжеловат, но чувство причастности затмевало все.

Мы выпивали по две бутылки на нос (такие цены!) под каприччо из оленя (370 рублей!) в «Винном шкафу». Мы знали, чье это место: Хитьков, Литвяк, Тонков. Все Евгении. Нам было тут хорошо: простой винный бар без пафоса. С такой едой и такими винами. Нет, решительно невозможно в Москве. Мы возвращались сюда не раз. Мы были почти свои.