В гештальт-терапии, адептом, прак­тиком и преподавателем которой я являюсь, любая хроническая психо­логическая проблема, любой невроз понимается как застревание в устарев­шем способе функционирования. На­пример, если ребенок растет в семье алкоголиков, склонных к насилию, скорее всего он научится лишний раз не высовываться, жить в готовности к атаке и полагаться только на себя.

Для ребенка в этой ситуации такая адаптация будет гениальной, но если этот ребенок попадет в обычную среду относительно здоровых и эмоциональ­но стабильных людей, то в этой новой среде его «застывшая» детская адап­тация будет анахронизмом, механиз­мом, оказавшимся вне изначального контекста. Скорее всего, его характеро­логические черты из палочки-выруча­лочки превратятся в проблему, застав­ляющую тратить огромное количество энергии на сканирование среды, ме­шающую находить контакт с окру­жающими людьми и реализовывать творческий потенциал. Каждое при­способление к среде хорошо в той ситу­ации, для которой оно подходит, и оно же может сделать человека несчаст­ным или даже убить, если он хрониче­ски использует его в ситуации, для ко­торой оно не подходит.

Одна из излюбленных электронных вещиц детей это конечно же смартфоны. Поэтому надо заранее знать какими будут смартфоны будущего, чтобы успеть понять их пользу и вред.

Но неврозы (застывания в устарев­ших механизмах) формируются не только на уровне психики отдельно­го человека, но и на уровне групп лю­дей, организаций и даже целых ци­вилизаций. С социальной эволюцией общество формирует в пространстве культуры различные институты, при­званные обеспечить процветание и развитие этого общества, но впослед­ствии устаревающие и причиняющие все больше проблем. Одним из таких механизмов является институт ген­дерных ролей и его важнейший част­ный случай — институт традиционной патриархальной семьи.

Сегодня этот институт находится в самом печальном состоянии. В рам­ках западной цивилизации разводом заканчивается около 55% первых бра­ков и 75% вторых. Если присмотреть­ся к оставшимся бракам, мы обнару­жим, что большинство из них также дисфункциональны — люди остаются в них не потому, что эти браки соответ­ствуют их потребностям, а из-за детей, религиозных запретов, материальной зависимости, потенциального осуж­дения социумом и, наконец, из страха одиночества. По факту эти браки пред­ставляют собой фасад, внутри которо­го люди живут в ежедневном тайном отчаянии, что может подтвердить лю­бой психотерапевт, более или менее регулярно работающий с парами.

ПОЧЕМУ ЖЕ ТАК ПРОИСХОДИТ?

Как и в примере с детской адаптацией к родительской семье, институт моно­гамной патриархальной семьи когда- то был хорошей адаптацией к реаль­ным условиям жизни людей и вполне способствовал их выживанию. Этот институт существует уже тысячи лет, и, судя по тому, что население планеты все это время росло, со своей функцией он справлялся не так уж и плохо.

Но три промышленных революции за последние 200 лет полностью изме­нили социально-экономический ланд­шафт и привели к тому, что впервые за всю историю человечество оказалось в ситуации, в которой базовые биоло­гические функции — выживание и раз­множение — оказались возможны без того, чтобы следовать жестко задан­ным мужским и женским ролям, и без того, чтобы вступать в брак и тем бо­лее находиться в нем пожизненно. До­полнительно все подпортили четыре волны феминизма, подчистившие зна­чительную часть устаревших патриар­хальных ограничений. И вот сам ин­ститут брака к началу XXI века стал напоминать британскую монархию: атрибуты знакомые, сентиментальные чувства еще вызывает, но функциони­рует уже не так, как в былые века.