Дело было так.

— Катя, я вас очень прошу, пожалуйста, придите, погуляйте с Глашей, — в телефонной трубке умоляющий голос Маргариты Борисовны. — У меня давление, по квартире хожу, держась за стенки. На улице боюсь свалиться. Время гулять, хотела попросить соседок, но ни той, ни другой нет дома. Пожалуйста, выручите, — моя приятельница просит таким извиняющимся тоном, словно речь идёт о невиданной услуге с моей стороны.

…Когда я захожу в квартиру, собака стоит «одетая»: на ней нарядный красный ошейник и новый поводок. Она радостно скулит, прыгает и виляет хвостом.

— Извините, что я вас попросила, но она измучилась, бедная: дома сходить не может, а на улицу я не могу выйти. Приняла лекарства. Но пока не помогает.

Мы выходим с Глашей на улицу. Она радостно виляет, оборачивается и видит, что Маргариты с нами нет. Собака останавливается, ждёт, но дверь подъезда не открывается, и хозяйка не выходит. Тогда Глаша подходит к подъезду, поднимает голову и смотрит на меня: мол, открывай. Я тяну её на газон, но она упирается в асфальт всеми четырьмя растопыренными лапами, демонстрируя свою решимость не двигаться с места без хозяйки или идти домой. Никакие уговоры не помогают, и я беру её на руки, несу на газон, выпускаю там. Она, видимо, понимая, что не попадёт домой без справления хотя бы малой нужды, делает это и резво, с чувством выполненного долга, бежит к подъезду. Мы возвращаемся, и когда Маргарита открывает, Глаша с радостным визгом бросается к ней.

— Что это за новости? Собака радуется при виде меня! Почему вы так быстро?

Я рассказываю о преданности Глаши, отказавшейся гулять без хозяйки.

— Ах ты, моя девочка! Любишь всё-таки маму? — Маргарита целует собаку, которая лижет её в лицо. — Что, обязательно надо заболеть, чтобы ты меня оценила? Чайник уже вскипел, пойдёмте попьём чаю. И ты с нами, ненаглядная моя. Сейчас я тебе дам вкусненького, — Маргарита достаёт из холодильник сыр. — На, ешь. Видите, Катя, преданность тоже приходится поощрять.

— Как вы себя чувствуете?

— Не смертельно. Жутко кружится голова, как у пьяной. Понимаете, в моём возрасте не спать по ночам не очень полезно для здоровья. А мне сегодня не давал спать шизик с пятого этажа. Знаете, я его боюсь. Он не буйный, нет. Но кто знает, что у него в голове? Он и сам за свою голову не отвечает. Вообще-то он интеллигентный человек, у него четыре курса мединститута. Отец был адвокатом, умер давно. Мама — очаровательнейшая женщина, врач. Живёт отдельно, навещает его. Когда мы ей говорим, что он иногда вытворяет, она только плачет. Что она может сделать? Не станет же она сдавать родного сына в психушку. Он здоровый такой бугай, занимается какими-то видами драк. Пришел ко мне вчера с палками на верёвке и стоит, крутит передо мной эти палки. У меня душа в пятки. И виду подать боюсь, что боюсь.

— Рита, я вам показал движение му-шу, — что ли, как-то назвал. — А теперь смотрите на движение ки-бу, — ноги расставил, присел и ну опять палками вертеть! Что делать прикажете, когда у меня перед носом ненормальный палками крутит? Он того и гляди в глаз мне заедет, зубы выбьет или зеркало расколет. Глаша дико лает, спрятавшись за меня. Сумасшедший дом. Слава Богу, продемонстрировал своё мастерство и ушёл. А ведь после того, как бомжи у нас мусоропровод подожгли, он имеет привычку отчитываться передо мной за порядок в подъезде. Звонит и говорит: «Рита, не беспокойтесь, я прошёл по всем этажам, всё в порядке». Чёрт бы его побрал с его порядком. Иногда через каждые полчаса меня к телефону гоняет. Нашёл бы кого-нибудь помоложе, чтобы издеваться. Мне скоро семьдесят лет, а я ещё должна с дураком переговоры вести об общественном порядке. И сегодня, только я задремала (долго уснуть не могла из-за меняющейся погоды), звонит: «Рита, спите спокойно, в подъезде всё в полном порядке, я проверил». Смотрю на будильник — 3 часа. Можете себе представить? Не знаю, как сдержалась. Он больной человек, я понимаю. Но и я не могу похвастать отменным здоровьем. Однако поблагодарила его, а он и рад стараться. Только уснула — опять звонок: «Рита, спите спокойно, в подъезде полный ажур». Провались ты со своим ажуром! Ну почему, думаю, я должна одна страдать?! Может, скажет ему кто-нибудь крепкое словцо, он и успокоится. Говорю: «Лёва, Сидоровы мне не раз говорили, что беспокоятся и не могут спать по ночам, думая, что в подъезде не всё в порядке». Минут через десять звонит он мне опять: «Знаете, Рита, Коля Сидоров очень странно себя повёл: он меня почему-то обматерил». А я обмерла: как бы шизик не проговорился, кто его надоумил. Утром, не выспавшаяся, еле живая, плетусь с Глашей гулять, а мне навстречу Колька Сидоров и сразу с мата начинает: «Мать, мать, мать! Этого нашего идиота надо в психушку упечь, он окончательно свихнулся: сегодня в четыре утра звонит нам, заявляет: «Коля, Таня, спите спокойно, в подъезде всё в порядке». Ладно не в дверь позвонил, а то бы я его точно прибил».

Из рассказа Екатерины Симиной