Сарафанное радио сделало производителям таблеток от тоски нехилую кассу: большинство, как сообщил SNC друже­ственный психиатр, заедает горе тем же, что помогло шефу и лучшей подружке. Но грань между пилюлями и наркотиками — тоньше, чем швы на трусах La Perla. Одна таблетка успокаивает; двадцать — вставляют сильнее, чем героин. И даже вполне себе буржуазный американский антидепрессант с названием-брендом (в Москве повальная мода на него пришлась на кри­зисный две тысячи восьмой) вызывает привыкание. Если что: осторожнее с отечественными аналогами. Импортозамещение не работает. Приготовьтесь к апатии и противной сонливости.

Многие люди хотели бы узнать про такую теорию как системно векторная психология. Сделать это можно на специальных ресурсах в интернете.

Я сижу на антидепрессантах семь ме­сяцев в году. Это путь в никуда, зато в упряжке с колокольчиками. Мне ди­агностировали депрессию — не про­сто страдашки, а именно болезнь, со всей психосоматией: межребер­ной болью, мигренью, ощущени­ем, как будто у тебя грипп. С антиде­прессантом мне перестало быть плохо. С первым дозняком, правда, нс по­везло: слишком сильный. И это было ужасно! Препарат блокировал абсо­лютно все чувства: радость, печаль… И сексуальное влечение тоже. Почув­ствовать интерес к противоположно­му полу на таблетках было очень слож­но — казалось, на хрен оно нужно? Я уже не хотела валяться в пыли под ди­ваном — как это было в депрессию — но полюбила сидеть и лупиться в стену. Я понимала, что моя жизнь катится в задницу, но от этого было ни горячо, ни холодно. Я нс работала — обеспеченные родители подкидывали деньжат. От ан­тидепрессанта было классно, но при этом как-то… не классно. Так, ок. Дума­ла, буду жить на деньги родителей всю оставшуюся жизнь — благо их хватит. А потом мы с психотерапевтом скоррек­тировали дозу — я начала чувствовать эмоции, но постепенно. Но мне теперь оченьеложноразозлиться или обидеть­ся. Просто не могу это сделать.

История началась в 2003 году, ког­да я была студенткой второго курса ГУУ. Сессия, проблемы в семье… Ран­ней весной пошли жуткие головные боли. Начала ходить по врачам — пси­хотерапевт, гомеопат, и даже буддист­ский монах, который дал травки, ве­лел с ними заваривать чай — разумеется, не помогло. В конце концов, невропа­толог, уважаемая дама из поликлини­ки при МИД, сказала: «Все просто. Ты натура с очень тонкой душевной конституцией, тебя надо беречь». И порекомендовала антидепрессанты. Курс — месяц. Я общалась с подругой, у которой папа — декан филфака весь­ма престижного университета, — и она тоже пила самый известный американ­ский антидепрессант, по папиной ре­комендации. Она сказала, что от него даже худеют — есть, мол, нс хочется. И правда: через неделю я заметила, что похудела, а еще стала спокойной, урав­новешенной. А через месяц у меня в жизни все наладилось и стало класс­но. Я работала в компании, где выкла­дываться нужно было на сто пятьдесят процентов — и все было по полочкам! Такого порядка в голове и жизни нс было никогда — и нс знаю, будет ли еще. Я работала, три-четыре раза в неделю занималась йогой, ходила на танцы и высыпалась за пять-шесть часов. Веси­

ла сорок пять кило при росте сто шесть­десят восемь. Завязать решила, ког­да появился бойфренд — с его подачи. И тут-то началось самое веселое: жут­кие истерики, слезы, вопли, катание по полу. Я заводилась с пол-оборота — кошмар, но даже нс для меня, а для окружающих. Длилось это почти год.

Светская обогревательница Начну с вопроса, почему подсела и как это произошло. Всегда важна причи­на. А причина — это тоска. Я стала пить антидепрессанты после резкого и под­лого разрыва с любимым человеком в Лондоне. Перестала есть, спать (прав­да, проблемы со сном у меня были дав­но, с юности), выходить из дома и разго­варивать. У меня началась тяжелейшая депрессия, и лечить се можно было только таблетками. Так-то я и подсела на яды, к которым очень быстро привы­каешь, приходится увеличивать дозу — и тут уже хрен слезешь.