Мне школа нужна: двадцатая, пятьдесят седь­мая или англо-американская! Последний раз я слышал эту зануду не­сколько лет назад, когда ей понадобился муж. Вроде с тем вопросом справились. Теперь школа для маленького кучеряшки.

А если завтра муж будет не в состоянии? Я что должен буду сделать?! Кажется, да­ма по моему лицу поняла, что перебрала… И перешла с доставаний на молитву:

• Ну пожалуйста, ну что вам стоит?

Ну один звонок в администрацию… Вот вас разве родители отдали в простую школу?

• Меня? Не совсем в простую. Я бы даже сказал, скорее в сложную. И было это до­вольно давно.

… В школу меня отдали в шесть лет. Дальше держать дома вундеркинда не имело смысла. Как и все нормальные дети в нашей семье, в пять я бегло читал, раз­бирался в том, в чем разбираться было еще рано, и писал коряво, но много.

Хороший компрессор должен быть практичным и надёжным. Компрессор Resun ACО 001 удовлетворяет жёстким требованиям предъявляемые потребителями.

Надпись в дневнике я прочел маме с вы­ражением:

• На уроке музыки и пения дразнил вместе с другими одноклассниками учите­ля. Музыкальная грамота — пять. Поведе­ние—два.

Тут я сделал театральную паузу. Дальше шла отсебятина, а точнее — отсашатина:

• Общий балл — семь. Средняя оценка — три с половиной или четыре с минусом. Что-то не так, мамочка?

Задатки адвоката начинали появляться уже в юном возрасте.

• Меня интересует, как ты дразнил учи­теля? — мама смотрела на меня с живым интересом.

Как выяснилось потом, учитель музы­ки, очаровательный Иосиф Семенович Шляпентох, вышел из лагеря всего за не­сколько лет до моего появления в школе. Фраза, выданная в музыкальном училище: «Оглохший Бетховен писал лучше, чем не­которые остро слышащие современники», стоила ему десяти лет без рояля и флейты, зато с кайлом и лопатой. Впрочем, выйдя, Шляпентох угодил прямо в оттепель, был приветлив, добродушен, мил и всегда как- то застенчиво улыбался. На том уроке мы изводили его известной в школе дразнил­кой: «Шляпентох, чтоб ты сдох!»

• Какой ужас! За что вы так очарователь­нейшего Иосифа Семеновича?
• Мамочка! — ответил я с железной ло­гикой шестилетнего советского школьни­ка. — Он же еврей!..

Мама смерила меня внимательным взглядом и тихо сказала:

• Сашенька, сядь, нам надо серьезно поговорить.

В шесть лет и полмесяца я получил свой первый и очень важный урок: оказалось, что у меня с музыкантом Шляпентохом и еще с несколькими миллио­нами человек на земле масса общих моментов.

Из школы меня мгновенно забрали и отвезли в Одессу.

Мама решила, что лучше, чем там, мне нигде не расскажут о себе. И действительно- многочисленные родствен­ники водили меня в синагогу, рассказывали про Моисея,

Пасху и Пурим, закармлива­ли как на убой пирожными и очень любили. Это была первая в жизни спецшкола.

Почти через год меня вернули с Четыр­надцатой станции Большого Фонтана на улицу Горького, в Москву.

В первый же вечер я спросил у домра­ботницы, «зажжет ли она свечи сама или лучше я ей их вставлю…». А в ответ на вы­таращенные Нюрины глаза я продолжил виртуозной фразой, что-то типа: «Шо та­кое? Кролики пошли в атаку, когда у сло­нихи затянулись роды?»

Мама поняла, что у золотой медали есть обратная сторона, и на следующий день собрала семейный консилиум. На повестке дня стоял вопрос выбора школы. К этому времени в системе советского среднего об­разования произошли серьезные переме­ны. На правах старшего речь держал дед:

— В конце пятидесятых Хрущеву со­общили, что американцы в бессильной злобе пошли своим путем и сосредоточи­ли лучших ученых в университетах Север­ной Америки. Генсек захотел немедленно показать капиталистам, по его собствен­ным словам, «кузькину мать» и приказал создать в крупных городах спецшколы для «головастиков». Никто здесь не будет отрицать, что кандидат номер один в лю­бую спецшколу — это мой внук? Отлично. Осталось решить — в какую.

Я втихаря доедал сливочные помадки и слушал взрослых. Мама:

—Ясно, что мальчик станет врачом (лучше — гинекологом) или биологом. Другого не дано. Ну, может быть, биофизиком или биохимиком. Это модно сейчас, но надо посмотреть, что будет через десять лет.

Тетя Фира, кроме вирусоло­гии, ничего не признавала и по­этому дулась на сестру. У нее то­же была за плечами своеобраз­ная спецшкола.