Сергей к этой банде заокскнх локаворов пристал не по болотовской линии, не из убежденности в чьей-то правоте, а из абсолютной веры в правоту собственную. Еще в середине 1990-х, де­мобилизовавшись, начал делать вино. От­куда в нем поселилась уверенность в том, что он винодел, как научился — одному богу известно. Говорит, надегустировался в смутные девяностые хороших вин. Друзья часто звали на банкеты, а на выпивку тогда денег не жалели, гуляли, как в последний раз. И вкус всех этих Chateau Laiour, Petrus и Mouton Rothschild застрял в мозгу навяз­чивой мелодией шлягера. Сергей с нахаль­ством неофита построил шато, стал экс­периментировать е виноградом, бочками, выдержкой. Начало получаться.

Я серьезно. Как-то зимой, отмечая с семьей Рождество в -Марке и Льве», мы захватили оттуда пару бутылок палла- днчевского саперави, и я взял их с собой в Италию, на гастрожмический конгресс.

И там. в логове пресыщенных специали­стов. под еду, которую готовили звезды мишлсновского путеводителя, открыл запечатанные сургучом бутылки, дал вину подышать истончившимся от высоты альпийским воздухом, и мы выпили. Все наперебой стали хвалить вино из неизвест­ного винограда, сделанное неизвестным нм тульским чудаком. Не из вежливости — такого между коллегами не водится. — а искренне. И назавтра посылались посты в инстаграмс и фейсбуке. как бывает, когда рождается новая звезда виноделия.

Сейчас делает вино КЗ свое­го винограда- Раньше покупал на Кубани и переплачивал вдвое-втрое, чтобы лозы зрели, как нужно ему — не тесно, простор­но. А теперь вот сам подрезает, вырезает, подкармливает, собирает, везет на Оку, да­вит сок и заливает в собственные бочки.

Еще делает свою водку. И виски. И каль­вадос. Сам. все сам. Как завещал вели­кий Болотов, хотя алкобарон Палладичсв смутно представляет, по чьим столам идет в светлое будущее.