В девятнадцать лет в жизни Альбы случился сериал «Темный ангел», посредством которого режиссер Джеймс Кэмерон сделал из девочки без связей челове­ка. Сейчас девочке тридцать четыре. Двое детей, муж и компа­ния, которую оценивают в 1,7 миллиарда долларов. И никаких переживаний по поводу того, что променяла высокое искусство (не до конца, впрочем, — в августе у нее выходит продолжение «Механика» с Джейсоном Стэтемом. — Прим. «Татлера») на мир чистогана. Джессика Альба с самого начала воспринимала гол­ливудскую карьеру как одну из форм бизнеса, не более того.

Такая процедура как баночный массаж от целлюлита может быть весьма эффективной при комплексном подходе к лечению некоторых заболеваний.

Над парковочным местом около офиса в Санта-Монике висит ярко-зеленая табличка с ее именем. The Honest Company — лос- анджелесский стартап, выпускающий гипоаллергенные товары для детей и домашнего хозяйства, — делит помещение с гиган­том Yahoo. Альба всю жизнь подчинялась трудовой дисциплине, играла и добрую хип-хопершу в молодежной ерунде «Лапочка», и стриптизершу с железной волей в «Городе грехов» Роберта Родригеса, но с началом деловой жизни превратилась в натураль­ного маньяка тайм-менеджмента. Она мне назначила экскурсию на пятнадцать часов тридцать две минуты! Я не опоздал. А сейчас пытаюсь понять, что я делал с этой женщиной в течение после­дующих двадцати шести минут. То ли пытался заглянуть в душу самого экономного в мире предпринимателя. То ли наблюдал величайшее шоу в ее актерской карьере.

Джессика поставила свой рабочий стол из кобальтовой ста­ли в гигантском открытом офисе, вмещающем далеко не всех из пятисот ее сотрудников. Они улыбаются. На вид больше два­дцати им не дашь. «В основном мы нанимаем людей, только что окончивших колледж», — объясняет мне Альба, которая на фоне этой молодежной дискотеки выглядит почти взрослым человеком. Рядом с компьютером огромными стопками сложены подгузники с картинками. «Это «Парижская коллекция», — и мы вместе смот­рим на французский флаг, Эйфелеву башню, французского буль­дога, который говорит «Лё гав!». Альба одобряет подгузники, но упаковка цвета лосося ее смущает — родители мальчиков сочтут ее слишком женственной. На стене развешаны варианты нового логотипа, каждый своего оттенка персикового. Но про них мадам собирается поговорить чуть позже. Она ведет меня в уютную, слабо освещенную ароматическими свечками комнату, где ее со­трудницы могут, не стесняясь, сцеживать молоко. Идем дальше и слышим обрывки разговора о Неделе моды в Нью-Йорке. Альба хотела устроить там лаундж для редакторов, чтобы по-быстрому делать им макияж и массаж, но теперь сомневается, стоит ли тратить двадцать пять тысяч долларов на возможность контакта с этими чудесными людьми. Логично, если учесть, что каждый ее пост в инстаграме видит шесть миллионов подписчиков — рас­ходов меньше, эффекта больше.

«Эй, а где музыка? Где РиРи и ‘Йонсе?» — Джессика максималь­но громко оповещает фотостудию о своем приходе. Я про себя расшифровываю слова как «Рианна» и «Бейонсе». Красивая, очень веснушчатая модель, в которой смешались, кажется, все возмож­ные расы, позирует для рекламы средств по уходу и румян. Альба хвалит ее «модную красоту». Потом смотрит на часы и стреми­тельно сворачивает нашу экскурсию, хотя планировались еще шоу-рум, креативный отдел и отдел связей с потребителем, где сотрудники ежедневно отвечают на три с половиной тысячи звон­ков и имейлов.

Ровно в 3:58 Альба оборачивается ко мне и вежливо говорит: «Прошу прощения, но люди, с которыми я договаривалась на че­тыре, уже здесь».